Познышев С.В. Особенная часть русского уголовного права. Честь, клевета, диффамация

Цит. по: Познышев С.В. Особенная часть русского уголовного права. Сравнительный очерк важнейших отделов особенной части старого и нового уложений. 1912 г.

Понятие чести (§ 63).

Liepmann. Die Beleidigung. В Vergleichende Darstellung des deutschen und ausländischen Strafrechts Bes. T. Bd. IV. Lilienthal, Üble Nachrede und Verleumdung. Ibid. Розин, Об оскорблении чести. 2-е изд. 1910. Спасович, О преступлениях против чести частных лиц по Уложению о наказаниях. Журнал мин. юст. 1860. № 3. Сергеевский, Обида по действующему русскому праву. Юридическая Летопись. 1891. II, 113 сл. Добрянский, Об оскорблении чести по новому Уголовному Уложению. Журнал мин. юст. 1904. №№ 5 и 6. Духовской, Понятие клеветы. 1873. Курсы Г. Мейера, Гельшнера (D. gem. d. Strafrecht II), Листа, Гарро (т. V), Фойницкого и Белогриц-Котляревского.

§ 63. Честь есть присущее человеку достоинство, достоинство или как человека вообще, или как члена известного кружка, корпорации, сословия и проч. (напр., военная, офицерская честь и т. д.). Сквозь все разделяющие и обособляющие людей различия (племенные, национальные, классовые и др.) разум прозревает единство человеческого рода и создает идею нравственной личности, нравственного достоинства человека, носителем которого является человек, хотя бы и погрязший в пороке и преступлениях. Один нравственно выше, достойнее, другой ниже, но достоинство человеческой личности все-таки принадлежит всякому. Точно также разум вырабатывает идею достоинства человека, как члена известного коллективного целого, известного сословия, корпорации, как представителя известной профессии и т. д. В этой идее достоинства человека, как профессионального деятеля или члена известной корпорации, мыслится обладание определенными качествами, нужными для отправления той или иной профессии, для выполнения тех или иных специальных обязанностей[1].

Современное понятие чести резко отличается от римского взгляда на честь. В древнем Риме понятие чести (existimatio) смешивалось с идеей гражданского полноправия; честь принадлежала человеку лишь постольку, поскольку он пользовался правами гражданства; не бывшие римскими гражданами не пользовались и честью[2]. Полную противоположность этому объективному римскому взгляду представляло субъективное германское воззрение, которое признавало, что честь есть нравственное достоинство, присущее каждому лицу, независимо от его государственного положения, но в различном объеме, смотря по принадлежности лица к тому или иному общественному классу: позорное для рыцаря не всегда было позорно для горожанина.

В нашем древнем праве понятие чести сливалось с понятием служило-родового достоинства. В эпоху Петра I в наше право проникает германское воззрение на честь, но влияние старинного взгляда долго еще сохраняется.

==========================
[1] Один из новейших исследователей преступлений против чести.—Liepmann (у. с. стр. 227)—и определяет честь, как совокупность свойств, необходимых человеку для выполнения его специфических целей (seiner spezifischen Aufgaben).
[2] Расходясь с господствующим взглядом. проф. Розин (у. с. стр. 61 сл.) пытается дать иное толкование источникам и утверждает, будто римскому праву было известно и иное понятие чести.
==========================

Виды преступлений против чести (§ 64).

§ 64. Уголовное законодательство должно воспитывать в гражданах уважение к человеческому достоинству, чувство чести. Развитие этого чувства сопровождает развитие личности и социальной жизни и содействует им, а, наоборот, недостаток его, приниженность личности тормозит ее развитие, задерживает рост общего прогресса граждан, в частности, и прогресса социальной жизни. С другой стороны, чем менее развито в человеке сознание и чувство человеческого достоинства, тем податливее он на соблазны преступления. Точно так же развитие у человека чувства собственного достоинства, как представителя известной дозволенной профессии или социальной группы опять-таки способствует более энергичной деятельности с его стороны и до известной степени удерживает его от нарушения правил профессии, от поведения, несоответствующего интересам и целям его корпорации и т. д. Из сказанного ясно, что уголовный закон должен охранять честь своих граждан. Он должен поступать так, между прочим, и потому, что в обществе не может быть терпимо господство грубой физической силы и постоянные ссоры и акты мести, которые были бы неизбежны, если бы преступления против чести не наказывались[1].

Прежде всего, уголовный закон должен запрещать такое обращение с другим человеком, которое поругивает, оскорбляет его человеческое достоинство, унизительно для него. Не может быть допускаемо и такое отношение, которое унижает человека как представителя известной профессиональной, сословной или иной социальной группы. Можно не выражать другому знаков почтения, особой любезности и т. д. Это право каждого, и законодатель не может наказывать за это. Но он может наказывать и запрещать такое обращение и отношение, которое заключает в себе не пассивное невыражение другому своего почтения или симпатии, а такое активное отношение к нему, которое нарушает общепринятые правила обращения с человеком и считается оскорбительным, унизительным для человеческого достоинства. Далее, законодатель должен запретить и наказывать возбуждение других людей к неуважению данного субъекта разглашением позорящих, подрывающих его репутацию ложных фактов. Факт имеет, так сказать, в известной степени принудительную силу над нашим умом, он заставляет нас сделать известное заключение и сообщает мнению, в подтверждение которого приводится, особую доказательную силу.

Таким образом, преступления против чести можно подразделить на два вида: 1) на обиду или оскорбительное обращение с человеком, выражение неуважения к нему оскорбительным с ним обхождением[2], и 2) на опозорение, т.-е. противозаконное разглашение сведений о поступках или каких-либо обстоятельствах, вообще разглашение фактов, касающихся лица и способных порочить его доброе имя. Однако надо заметить, слово «опозорение» нельзя понимать в том смысле, что для наличности данного преступления необходимо, чтобы другой был опозорен. Необходимо, чтобы сведение было разглашено, но не требуется, чтобы разглашение увенчалось успехом, чтобы клеветнику поверили[3].

==========================

[1] Хотя удовлетворение чувства мести пострадавшего не составляет отдельной цели наказания, но устранение мести, конечно, может быть и фактически нередко является одним из оснований, в силу которых деяние попадает на страницы уголовных законов. Одно не противоречит другому. Ср. Основн. начала науки уг. пр. § 42.

[3] Обзор иностранных законодательств см. у Липмана, у. ст.; стр. 279 сл.; 251 сл. и у Розина, у. с.

==========================

Обида (§§ 65-68).

§ 65. Обида есть умышленное и противозаконное выражение неуважения к другому человеку заведомо оскорбительным для него обращением с ним. Существенные признаки обиды суть:

1) Умышленность. Нет, однако, оснований считать необходимым признаком обиды намерение или желание оскорбить (animus injurandi): достаточно одного сознания субъекта, что данные его слова или действия могут оскорбить другое лицо. Действительно, нет оснований полагать, что обида с непрямым (эвентуальным) умыслом невозможна. Умышленность есть необходимый признак обиды и по действующему праву, и по новому Уложению; в последнем этот признак прямо указан в законе (ст. 530). При этом, хотя составители нового Уложения и заявляют в своих объяснениях, что умысел при обидах предполагает animus injurandi, однако, как оказывается из дальнейших их рассуждений, они считают достаточным для наличности обиды, чтобы субъект допускал оскорбление, относясь к нему безразлично; под animus injurandi разумеется, таким образом, вообще умысел, в смысле ст. 48 Угол. Улож., а не особое желание оскорбить[1].

2) Противозаконность. Если в своем обращении с другим лицом субъект не выходит за пределы своих прав или обязанностей, то такое обращение не может быть рассматриваемо как обида в юридическом смысле слова, хотя бы оно и чувствовалось, как оскорбление, тем лицом, к которому относится. Так, напр., не будет обидой внушение, сделанное учителем ученице или ученику (1871/177), приглашение удалиться из собрания, сделанное старшиною клуба членам или гостям не в оскорбительной форме (1867/279) и т. п. При известных отношениях между лицами наш закон даже совершенно не допускает возможности обиды; так, согласно ст. 168 т. X, ч. I Свода Зак., «в личных обидах или оскорблениях от детей на родителей не приемлется никакого иска ни гражданским, ни уголовным порядком»[2].

3) Непосредственный, личный характер. Обида предполагает непосредственное обращение обидчика к обиженному. Но пользование рупором, телефоном и т. п. приспособлениями не устраняет возможности наказуемой обиды, так как при таких условиях отношение между обидчиком и потерпевшим носит характер непосредственного обращения первого ко второму. Обида не утрачивает характера личной и в том случае, если для передачи оскорбления виновный воспользовался услугами лица невменяемого; посредствующая деятельность лиц невменяемых вполне равноценна содействию сил природы и разных искусственных приспособлений для передачи оскорбления обиженному. Из сказанного вытекает ненаказуемость заочной обиды. Начало ненаказуемости заочных обид давно и прочно укоренилось в нашей судебной практике; оно принято и составителями нового Уголовного Уложения[3]. В законодательстве это начало выражается эпитетом «личный», который обыкновенно присоединяется к обиде[4].

Обида предполагает, что лицо, к которому обращается обидчик, способно воспринять оскорбление; не будет, поэтому, обидою ругательство, обращенное к грудному младенцу или бесчувственно пьяному и т. п. Но подобное ругательство может быть так назыв. «посредственной» обидой, поскольку оно будет задевать родственников младенца. Под «посредственной» обидой разумеется оскорбление субъекта словами или вообще обращением, относящимся не прямо к нему, а к кому-либо из его близких родственников (напр., в присутствии сына отзываются оскорбительно об отце, при муже ругают жену и т. п.). Посредственная обида может быть и в тех случаях, когда лицо, о котором оскорбительно отзываются, уже умерло[5]. Animus injurandi не представляется необходимым и для посредственной обиды. Но для наличности посредственной обиды. как это не раз указывал и Сенат (1870/896,1870/1207 и др.) необходимо, чтобы отзыв об отсутствующем или умершем оскорблял самого присутствующего родственника; необходимо, далее, чтобы обидчик знал о присутствии родственника оскорбляемого и сознавал, что его слова могут оскорбить последнего (к. р. 1870/116). Эти условия признают необходимыми и редакторы Уголовного Уложения[6].

Таким образом, самое название «посредственная обида», при ближайшем рассмотрении, оказывается неудачным, так как и в этих случаях обида предполагает непосредственное отношение к обиженному и непосредственное оскорбление его; от остальных случаев обиды так называемая «посредственная» обида отличается лишь чисто формальным признаком. В новом Угол. Уложении мы встречаем прямое указание на посредственную обиду; ст. 530 говорит и о случаях обиды обхождением или отзывом, позорящими члена семьи обиженного; под семьею составители Уложения, как видно из их объяснений[7], разумели в данном случае союзы супругов, родителей и детей, братьев и сестер; поэтому, обидою посредственною, по новому Уложению, является обида: отца, матери, мужа, жены, сына, дочери, брата и сестры. Следовало бы во всяком случае расширить этот перечень, введя в него восходящих и нисходящих вообще жениха и невесту, двоюродных братьев и сестер, дядей и теток, а также лиц, находящихся во второй степени свойства. Составители Угол. Уложения указывают далее, что жалоба о нанесении посредственной обиды может быть приносима только в том случае, когда иск непосредственно оскорбленного юридически невозможен[8]; но в пользу такого ограничения вряд ли можно было бы привести какие-либо серьезные доводы.

Только физическое лицо может чувствовать обиду. Юридическое лицо, как таковое, не может воспринять обиду, не может быть обижено; обида юридического лица немыслима иначе, как в форме обиды образующих юридическое лицо физических лиц. Действующее Уложение признает, впрочем, в виде исключения, возможность оскорбления и юридических лиц; именно, говоря об оскорблении в печати (ст. 1040 Ул. о нак.), а также в ст. 279 сл. и 282 сл., оно упоминает не только о частных лицах, но и об «обществах», «установлениях», «присутственных местах» и т. п. Составители нового Уложения также полагали, что только физические лица могут быть объектом обиды[9]; однако, в виде исключения, Уголовное Уложение говорит об оскорблении военного караула, воинской части или команды (4 ч. ст. 532).

4) Заведомая оскорбительность обращения. Со стороны внешней обида есть такое обращение с человеком, которое унижает последнего, задевает его чувство чести. Но в виду условности и изменчивости представлений о чести, понятие обиды весьма относительно; оскорбительное для военного может не быть оскорбительным для статского, обидное для женщины может не быть обидным для мужчины и т. д. Кроме идеи общего всем людям нравственного достоинства, существуют еще разные, так сказать, специальные понятия чести, понятия чести военной, офицерской, женской, девичьей и т. д. Кроме безусловно, т.е., для всех оскорбительных слов и действий, существуют еще условно оскорбительные слова и действия, которые могут считаться обидою лишь в том случае, если произнесены или сделаны по адресу лиц определенного пола, известного звания, общественного положения и т. д. Так, напр., слово «торговец» или «мещанка», говоря вообще, не заключает в себе ничего обидного. Но сказанные в известный момент, по адресу некоторых лиц они вполне могут считаться оскорблением; точно также обращение на «ты», и т. п. (1874/694).

В виду этого, в каждом отдельном случае, суд должен тщательно установить: 1) могут ли считаться инкриминируемые слова или действия оскорбительными для данного лица: 2) сознавал ли этот оскорбительный характер их обидчик. Только при наличности этих двух условий можно признать в том или ином конкретном случае наказуемую обиду, хотя бы данные слова или действия были сказаны или совершены не из желания оскорбить, а с другим намерением, но с сознанием, что они могут оскорбить другого. От обиды надо отличать несоблюдение правил вежливости (неотдача визита и т. п.), простую нелюбезность (напр., неприглашение на бал). Обида предполагает прямое выражение неуважения к лицу известными в отношении его совершенными действиями.

§ 66. По средствам и способам действия обида может быть устной, письменной, в печати, наконец, обидой действием. Наше действующее право содержит в себе отдельные постановления об обиде словом и действием. К последней, по толкованию Сената, должны быть отнесены и те символические обиды (т.е., совершаемые с помощью знаков и жестов), которые заключают в себе посягательство или угрозу посягательством на телесную неприкосновенность; остальные случаи символических обид Сенат относит к обиде словом (1877/76).

Понятие обиды действием соприкасается в нашем праве с телесными повреждениями. К обиде действием, между прочим, Уложение о наказан. относит и побои, не только легкие, но и тяжкие, однако не грозящие опасностью жизни (ст. 1533). Побои же тяжкие и грозящие опасностью жизни относятся уже к телесным повреждениям (ст. 1489). Одинаково с побоями в законе трактуются истязания и мучения.

Уголовное Уложение, в ст. 530 говорит об обиде отзывом или обхождением, позорящими[10] обиженного или члена его семьи. Отдельных постановлений об обиде действием в нем нет. Некоторые случаи последней подойдут под понятие «обхождения». Однако, согласно объяснениям редакторов, под это понятие могут быть подводимы лишь такие действия (жесты, знаки), которые не заключают в себе 1) нарушения телесной неприкосновенности обиженного, а 2) не причиняют ему физической боли. Впрочем, и действия, нарушающие телесную неприкосновенность, но не причиняющие боли, в случае оскорбительного характера их, вполне подойдут под понятие обиды обхождением (таковы, напр., всклокочение прически, обнимание, поцелуй и т. п.). Если же нарушение телесной неприкосновенности сопряжено с причинением физической боли, оно должно быть рассматриваемо, как насилие или телесное повреждение[11]. Оконченной обида является с момента восприятия составляющих ее слов, жестов или действий потерпевшим; в частности обида на письме—с момента прочтения оскорбительного письма.

§ 67. Что касается наказуемости обиды, то словесная обида, устная или на письме, влечет за собою по действующему праву (ст. 130 Уст. о нак.) арест на срок не свыше 15 дней или денежное взыскание не свыше 50 руб. За обиду действием, если повод к ней был дан обиженным, назначается то же наказание (ст. 133 Уст. о нак.); а если обида действием нанесена без всякого повода со стороны обиженного, то наказание—арест не свыше 1 мес. (ст. 134 Уст. о нак.).

Кроме того, и Устав о нак. и Улож. о нак. знают массу квалифицированных видов обиды. Квалифицированною обида (словесная и обида действием) является, если она нанесена:

1)—родственнику по восходящей линии (ст. 132 Уст. о нак.; ст. 1534 и 1533 Улож.).

2)—лицу, хотя и не состоящему с обидчиком в родстве по восходящей линии, но имеющему право на особое уважение (131 и 135 Уст. о нак.).

3)—лицу женского пола (131 и 135 Уст. о нак.);

4)—с заранее обдуманным намерением;

5)—в публичном месте;

6)—в многолюдном собрании (131 и 135 Уст. о нак.);

7)—должностным лицом или должностному лицу, при исполнении или по поводу исполнения им служебных обязанностей, а также, если обида нанесена и частному лицу, но во время присутствия, в зале заседания (347; 279—280; 282—283; 285—288 Улож. о нак.); сюда же относится и предусматриваемое Уст. о нак. (ст. 31) оскорбление стражей полицейских и иных, с ними сравненных, во время отправления ими должности; к данной группе должностных лиц относятся, между прочим, и околоточные надзиратели (1893/33,; 1867/453);

8)—подчиненными начальнику, или наоборот (394, 400 Улож. о нак.);

9)—священнослужителю во время совершения им службы, если вследствие этого служение было прервано (214, 215 Улож. о нак.);

10)—иностранному дипломатическому агенту (261 Ул. о нак.);

11)—корабельщику во время плавания (1263 Улож.);

12)—обида в печати. Наказание: денежное взыскание не свыше 300 р. и арест от 7 дней до 3 мес., или тюремное заключение от 2 до 8 мес. (1040 Ул. о нак.);

13)—оскорбление посредством подделки письма или иной бумаги от имени оскорбленного (1537 Улож.).

Надо добавить еще, что взаимность обид погашает уголовную ответственность. Согласно 138 ст. Уст. о нак. обидчик не подлежит ответственности, когда сам обиженный нанес ему равную или более тяжкую обиду. В примечании к ст. 1534 Улож. также говорится: «кто за обиду, ему нанесенную, нанесет сам оскорбившему его такую же, или не менее тяжкую обиду, тот теряет право приносить на него за сие жалобу». Под «равенством» обид надо разуметь не одинаковость их по способу выражения и чувствительности (в том смысле, что обида действием, напр., может быть погашена только обидою же действием и т. п.), а только одинаковую чувствительность их (1871/326).

Если обиженный будет требовать за обиду определенного в гражданских законах (Св. зак., т. X, ч. 1. ст. 667—669) «бесчестья», то он лишается уже права иска уголовного (ст. 138, п. 2 Уст. о нак.).

По общему правилу дела об обидах начинаются лишь по жалобе потерпевшего и могут быть погашаемы примирением сторон; исключение составляют лишь дела об оскорблениях разных должностных лиц, которые могут начинаться и независимо от воли обиженных и примирением погашаемы быть не могугь; (1870/883; 1870/1001; 1872/211; 1894/29: 1896/3; 1899/4 и друг.).

§ 68. Уголовное Уложение назначает за обиду арест или денежную пеню не свыше 500 р. (ст. 530), в случаях квалифицированных тюремное заключение (532), иногда с оговоркой, что предельным сроком тюремного заключения является б мес. (ст. 535), или с присоединением других дополнительных карательных мер (ст. 533, ч. 2; ст. 539). Согласно ст. 539 в случаях осуждения за обиду или опозорение суду предоставляется, по просьбе оскорбленного, опубликовать приговор. Установленную Уголовным Уложением наказуемость надо в общем признать правильной. Что же касается квалифицированных случаев, то было бы желательно, чтобы в одном обобщенном о них постановлении суду предоставлялось право назначить виновному тюремное заключение.

Квалифицируется обида, по Уголовному Уложению, в следующих случаях:

а) по объекту: обида 1)—матери (законной, незаконной), законного отца или иного восходящего родственника; 2)—духовного лица христианского вероисповед., состоящего в сане священнослужителя или в звании настоятеля и т. д.,—при совершении им службы или духовной требы; 3)—должностного лица или волостного старшины, или лица, занимающего соответствующую должность, при исполнении или по поводу исполнения ими служебных обязанностей; 4)—военного караула или часового оного, воинской части или команды (ст. 532); 5)—главы иностранного государства (ст. 534); 6)—иностранного посла, посланника или поверенного в делах, а также иного дипломатического агента, если оскорбление учинено с намерением оказать неуважение его правительству (ст. 535).

б) по субъекту и объекту: 1) оскорбление капитана парохода или морского судна служащим на судне или пассажиром, и 2) оскорбление арестантом кого-либо из чинов тюремной стражи, при исполнении или по поводу исполнения ими обязанностей службы (ст. 532, ч. 2).

в) по способу и средствам действия: оскорбление в распространенных или публично выставленных произведениях печати, письме или изображении (ст. 533). Наказание—тюрьма. Сверх того, редактор или издатель повременного издания, виновный в помещении в нем оскорбительных произведений, писем или изображений, подвергается денежному взысканию, по количеству выпущенных в продажу экземпляров, не свыше 1 р. за экземпляр (ст. 533, ч. 2).

Provocatio. Retorsio. Согласно ст. 536 виновный в обиде или опозорении может быть освобожден от наказания в следующих двух случаях:

1) если оскорбление вызвано равным или более тяжким насилием над личностью или равным или более тяжким оскорблением со стороны потерпевшего;

2) если потерпевший отмстил равным или более тяжким насилием, равным или более тяжким оскорблением. Но эти правила не применяются, если оскорблен полицейский или иной страж или служитель, при исполнении или по поводу исполнения им служебных обязанностей, или священнослужитель. К сожалению, эти правила, как видно из текста ст. 536, применяются только к случаям простой обиды и опозорения, не распространяясь на случаи квалифицированные. Несомненным недостатком является и то, что закон говорит только о случаях, когда действующим лицом—мстителем или подавшим повод к оскорблению—является сам потерпевший, не предусматривая случаев, когда действующими лицами являются близкие потерпевшему лица (муж за жену, брат за брата, сын—за отца и т. п.); но для подобных случаев, конечно, должны бы быть установлены те же правила.

============================

[1] Объяснения, VI, стр. 721.

[11] Объяснения, т. VI, 726—727.
===============================

Опозорение. Клевета и диффамация (§§ 69-70).

§ 69. Действующее право не знает общего понятия опозорения. Мы встречаем в нем два стоящих отдельно, хотя и соприкасающихся, вида этого деяния – клевету и диффамацию.

Согласно ст. 1535 Ул. о нак., клевета есть заведомо ложное обвинение кого-либо в деянии, противном правилам чести. Под обвинением в данном случае надо разуметь как приписывание лицу каких-либо противных правилам чести поступков, так и сообщение, что будто бы с этим лицом поступили унизительным, позорящим его образом (что его, напр., высекли). Под понятие клеветы подойдет и заведомо ложное сообщение об известном состоянии лица, если только это состояние указывает на порочный образ жизни и вредит доброму имени человека (напр., сообщение, что субъект болен сифилисом). Под словом «деяние», употребляемым 1535 статьей, следует разуметь, значит, не только поступки, совершенные самим оклеветанным, но и поступки, совершенные в отношении его другими, и обстоятельства, лишь указывающие на порочный и позорящий образ действий оклеветанного[1].

Клевета есть оглашение заведомо ложного обстоятельства, позорящего другое лицо. Такое оглашение, по Уложению, может, быть совершено устно, письменно, в печати, символически. Существенными признаками клеветы являются:

1) Заведомая ложность сообщаемого.

2) Оглашение, т.е. сообщение третьим лицам, хотя бы одному постороннему лицу, при чем безразлично, присутствовал ли при этом сам оклеветанный или нет (1871/846; 1893/17). Но необходимо, чтобы заведомо ложные сведения распространялись, т.е. сообщались посторонним людям: разговор в своей семье не подойдет под понятие оглашения.

3) Оглашены должны быть какие-либо факты, т.е. события прошлого или настоящего. Высказывание предположения, что лицо намерено совершить или вероятно совершит в будущем какой-либо противный правилам чести поступок, под понятие клеветы не подходить, но может составлять обиду и подлежать наказанию в качестве таковой (к. р. 1867/77; 1870/1223; 1873/351; 1874/230).

4) Оглашаемые факты должны быть противны правилам чести, должны быть способны уронить субъекта в глазах данных людей, повредить его репутации. При этом для состава клеветы безразлично, передает ли оглашающий о данных фактах, как о непосредственно ему известных или как об угнанных им от других.

Если обвиняемый в клевете докажет, что сообщенные им факты истинны, или что, по крайней мере, он считал их истинными, то он освобождается от ответственности: от его деяния отпадает тогда один из существенных признаков клеветы.

Как и обида, клевета может быть только умышленной.

Как и обида, клевета должна считаться оконченной с момента, когда то лицо, к которому обращается клеветник или обидчик услышало, сознало словом, восприняло сообщаемое, каково бы ни было последующее отношение его к воспринятому им.

Закон различает простую клевету и несколько квалифицированных видов.

За простую клевету на словах или на письме. ст. 136 Уст. о нак. грозит арестом на срок не свыше 2 месяцев. Квалифицированной клевета является в след. случаях: 1) клевета на лиц женского пола или на лиц, имеющих право на особое уважение (2 п. 136 ст. Уст. о нак.); 2) клевета на восходящих родственников (1539 ст. Улож.); 3) клевета в бумаге, поданной в присутственное место или чиновнику и получившей огласку (1535 ст. п. 1 Улож.); 4) клевета в печатном или же иным образом, по распоряжению виновных или с их согласия, распространенном и получившем гласность сочинении или письме (ст. 1535 п. 2 Улож.).

Клевета на должностных лиц особо не предусматривается. Поэтому здесь соблюдаются все правила, относящиеся к клевете на частных лиц; между прочим, оклеветание должностных лиц должно преследоваться также в порядке частного обвинения и дела этого рода также могут оканчиваться примирением (1878/4, 1883/1).

§ 70. Диффамация, согласно 1039 ст. Улож. о нак., есть оглашение в печати о частном или должностном лице, обществе или установлении, такого обстоятельства, которое может повредить их чести, достоинству или доброму имени. От клеветы диффамация отличается:

1) тем, что она может быть совершена только чрез посредство печати, тогда как клевета—и в печати, и устно, и на письме, и символически.

2) Во-вторых, существенным признаком клеветы является, как сказано, заведомая ложность оглашаемого; диффамацию же может составлять и оглашение истинных фактов, а также фактов—не заведомо ложных.

3) Наконец, exception veritatis при диффамации, хотя и допускается, но с следующими ограничениями: во-первых, доказывать справедливость позорящего обстоятельства дозволяется лишь письменными доказательствами; под последним в данном случае, по разъяснению Сената (о. с. 1889/30), надо разуметь всякий официальный или неофициальный документ, могущий иметь в уголовном деле значение доказательства и не заключающий в себе свидетельского показания. Во-вторых, и посредством письменных доказательств закон позволяет доказывать истинность оглашенного лишь в том случае, если оглашенное касается служебной или общественной деятельности лица, занимающего должность по определению от правительства или по выборам. Только в этом случае, доказав справедливость оглашенного, обвиняемый освобождается от наказания.

Ст. 1039 Улож. подвергает за диффамацию денежному взысканию не свыше 500 р. и заключению в тюрьме на время от 2 мес. до 1 г. 4 мес., или же, по усмотрению суда, одному из сих наказаний.

В виду близости клеветы в печати и диффамации одно и то же деяние может быть преследуемо, по действующему праву, и по статье о клевете, и по статье о диффамации, в зависимости от того, будет ли потерпевший жаловаться на клевету и просить наказания за таковую, или он предпочтет статью о диффамации и будет жаловаться на нарушение этой статьи.

На виды диффамация не делится[2].

При рассмотрении постановлений старого Уложения о диффамации, особенно бросаются в глаза, как главные его недостатки:

1) Во-первых, неясность границ, отделяющих клевету от диффамации, неясность, достигающая такой степени, что одно и то же деяние одинаково может быть подводимо как под то, так и под другое понятие.

2) Во-вторых, запреть при диффамации, касающейся служебной деятельности потерпевшего, приводить другие доказательства, кроме письменных. Этим ограничением граждане почти лишены возможности прибегать к разоблачениям в печати злоупотреблений должностных лиц, так как письменные доказательства подобных злоупотреблений могут быть у них лишь в виде случайного исключения.

========================

[1] Интересное постановление содержит норвежское Уложение, которое в § 247 наказывает денежной пеней или тюрьмой до 6 месяцев того, кто старался достигнуть или содействовать тому, чтобы поверили такому обстоятельству, которое способно повредить доброму имени или репутации (Ruf) другого лица, вызвать к нему ненависть или презрение, или лишить его нужного ему по его положению или должности доверия. Ук. пер., стр. 49.

[2] К указанным посягательствам на честь в действующем праве примыкают: 1. Наказуемые случаи грубого обращения (100; 1311 Уст. о нак.; 1136, 1137, 1374 Ул. о нак.). 2. Случаи разглашения тайн, затрагивающие честь (ст. 137 Уст. о нак.; 1157 Улож.).

================================

Понятие опозорения в Угол. Уложении (§ 71).

§ 71. Уголовное Уложение знает уже общее понятие опозорения. в котором объединяются оба вида этого посягательства, известные старому Уложению,—клевета и диффамация. Опозорение есть умышленное разглашение о лице обстоятельства, роняющего его в глазах других людей, вредящего его доброму имени. Предметом опозорения может быть репутация не только отдельного человека, но и юридического лица, которое, как таковое, имеет известное значение во мнении общества и может утратить это значение благодаря разглашению известных обстоятельств. Для состава этого преступления безразлично, присутствовал ли при разглашении сам потерпевший. Со стороны субъективной опозорение является умышленным.

Понятие разглашения предполагает присутствие третьих лиц, способных воспринять сообщаемое; сообщение в кругу своей семьи или в присутствии таких посторонних лиц, которые не могли воспринять сообщаемое (спящих, малолетних, не знающих данного языка и т. п.), не будет разглашением.

Опозорение заключается в разглашении позорящего обстоятельства, т.е. в сообщении, что данный субъект совершил или над ним совершили что-либо позорящее. Для наличности опозорения необходимо сообщение третьим лицам определенного факта, касающегося данного лица, и недостаточно одних предположений, относящихся к будущему (например, что данный субъект будет вести себя бесчестно в том или ином положении), одних суждений о лице, приписывания ему позорных намерений или желаний и т. п.

Средства и способы действия при опозорении могут быть различны: слова, знаки, письмо, печать.

Для наличности наказуемого опозорения необходима заведомая ложность разглашенного. Разглашение позорящего обстоятельства не считается опозорением, если обвиняемый докажет истинность разглашенного или по крайней мере, то, что он имел достаточное основание считать разглашенное обстоятельство истинным и учинил такое разглашение ради государственной или общественной пользы, или в интересе исполняемой им обязанности, или для защиты своей чести или чести своей семьи (ст. 537). Нельзя не заметить существенной погрешности только что приведенного постановления: закон говорит, что обвиняемый в опозорении может быть освобожден от наказания, между прочим, в том случае, если он имел достаточное основание считать разглашенное истинным и учинил это ради общественной пользы и т. д. Требуется, таким образом, совпадение двух условий—мнения лица, что разглашенное истинно, и того или иного из указанных во 2-й части 537 ст. мотивов; между тем, с правильной точки зрения, достаточным должно считаться в данном случае и первое из двух условий в отдельности.

Право ссылаться на истинность разглашенного или, по крайней мере, на достаточные основания для своего убеждения в таковой истинности утрачивается и обвиняемый в опозорении подлежит наказанию, независимо от истины или лживости разглашения, в следующих двух случаях:

1) Если разглашенное обстоятельство относится к главе иностранного государства, иностранному послу, посланнику, поверенному в делах или иному дипломатическому агенту иностранного государства.

2) Если разглашенное относится к частной или семейной жизни опозоренного и, притом, разглашение было учинено в распространенных или публично выставленных произведении печати, письме или изображении или в публичной речи (ст. 538). Что касается этого второго случая, то надо подчеркнуть, что exceptio veritatis не допускается лишь в случаях разглашения в распространенных или публично выставленных произведениях печати, письмах, изображениях или в публичной речи. При разглашении словесном или письменном, но в произведении, публикации или распространению не подлежащем, exceptio veritatis допускается на общем основании.

Это постановление нового Уложения об exceptio veritatis (ст. 538) представляется вполне правильным[1].

Квалифицируется опозорение в тех же случаях, как и обида.

Рядом с опозорением Уголовное Уложение ставит, в качестве особого посягательства на честь, разглашение заведомо ложного обстоятельства, подрывающего доверие к промышленной или торговой деятельности лица, общества или учреждения, или к способностям лица исполнять обязанности его звания или занятия (ст. 540); наказание—то же, что за обиду. Это, в сущности, один из видов опозорения. Квалифицируется это деяние: 1) по способу совершения: если оно учинено в распространенных или публично выставленных произведениях печати, письме. изображении или в публичной речи. и 2) по цели: если учинено с целью причинить имущественный ущерб или получить имущественную выгоду.

К оскорблениям чести в Уголовном Уложении примыкает целый ряд случаев оглашения тайн, о которых говорит гл. 29, именно те случаи, когда оглашенное сведение могло опозорить лицо, к которому относится (ст. 541—542), или когда оглашение сделано с целью «причинить вред чести» (ст. 546, ч. 2). Эти случаи соединены в Уложении с разглашением тайн в подрыв кредиту.

==============================
[1] Contra: Розин, у. с. стр. 252 сл.
==============================